Вступление

Доброго времени суток, мои дорогие телерадиовидеослушатели, случайные прохожие и постоянные свидетели моих утренних прогулок. Вот уже девятый год подряд я открываю календарь не сухой цифрой «1 декабря», а живым дыханием улицы, туманом, который ложится на Пиештяны, словно старый шерстяной плед на кресло, и привычным щелчком камеры, фиксирующей очередной «Первый день сезона». Девять лет – это не просто цифра, это маленькая жизнь, в которой каждое утро первого дня зимы, весны, лета или осени становится зарубкой на дереве, отметкой «я здесь был, я так чувствовал».

И да, я прекрасно знаю, что где-то в архивах памяти зияет дыра: то ли первый ролик был снят в 2015‑м, то ли всё-таки в 2016‑м. В такие моменты я думаю, что, может, пора завести не календарь, а традицию собираться с друзьями за пивом и ребрышками, чтобы каждый год отмечать дату с надёжной гарантией воспоминаний. Ведь память у человека – как старый жёсткий диск: то сектора читаются, то вдруг начинают щёлкать, и ты уже не уверен, было ли это с тобой или с кем-то другим. Но именно в этой путанице и есть прелесть традиции: она живёт не в цифрах, а в ощущении, что ты снова вышел на улицу, вдохнул морозный воздух и сказал себе – «ну вот, ещё один круг начался».

Эти видео – не отчёты, не сухие таблицы и не корпоративные презентации. Это поток сознания, который льётся так же свободно, как разговор за тем самым столом с пивом и ребрышками, где каждый перебивает каждого, но всё равно все понимают друг друга. Я не монтирую, не вырезаю, не полирую углы. Всё идёт так, как идёт: камера включена, мысли бегут, слова спотыкаются, но именно в этом есть честность. Ведь жизнь не редактируется, она всегда идёт прямым эфиром, и если глаза слезятся от ветра, то это не баг, а часть сюжета.

За эти девять лет я научился воспринимать «Первый день сезона» как маленький ритуал, сродни утреннему кофе или вечернему чтению. Это момент, когда ты фиксируешь не только смену погоды, но и собственное состояние: где ты находишься, чем живёшь, что тебя радует и что раздражает. Это как поставить зарубку на дереве – вот здесь я был, вот так я чувствовал, вот так выглядел город. И потом, через годы, можно вернуться и увидеть, как менялся не только я, но и сама ткань времени вокруг.

А для меня это всегда было не просто видео, а маленький дневник, только не в тетради с пожелтевшими страницами, а прямо на улицах того города, где меня застал первый день сезона. Иногда это Пиештяны – мой родной уютный уголок, где лебеди знают меня лучше, чем соседи. Но далеко не всегда. За девять лет эта традиция успела превратиться в коллекцию географических зарубок: то Дубай с его песком и небоскрёбами, где я пытался привыкнуть к новому климату и ритму жизни; то Мюнхен, где даже утренний воздух пахнет пивом и сосисками; то Бауцен, где старые стены города словно сами шепчут историю; то Братислава, где мосты ещё держатся, но уже намекают на будущие трещины; то Женева, где всё слишком вылизано и аккуратно, как будто сам календарь там боится ошибиться.

И ведь это только те места, которые всплывают в памяти сразу. Остальные растворились в тумане лет, как фотографии, забытые в старом альбоме. За девять лет уже и не вспомнить все города, все утренние маршруты, все случайные кадры. Но именно в этом и есть прелесть: каждый «Первый день сезона» – это не просто дата, это отпечаток того, где я был и каким я был. Это как собираться с друзьями за пивом и ребрышками: вроде бы каждый раз одно и то же – стол, шум, разговоры, – но каждый вечер уникален, потому что люди другие, настроение другое, и даже ребрышки жарятся по‑разному.

Так и мои видео: вроде бы одно и то же – утро, камера, прогулка, – но каждый раз это новый город, новый фон, новая история. И когда я оглядываюсь назад, понимаю, что этот «дневник без тетради» стал хроникой моей жизни, разбросанной по разным точкам карты. Где-то я был усталым, где-то вдохновлённым, где-то раздражённым, но всегда честным. И именно эта честность делает традицию живой: неважно, где я окажусь – в Пиештянах, Дубае или на какой-нибудь новой точке планеты – первый день сезона всё равно будет снят.

Так что, мои дорогие, добро пожаловать в девятый сезон этого нескончаемого сериала под названием «Первый день». Здесь нет сценаристов, нет продюсеров, нет монтажёров. Есть только я, камера, город и вы – те, кто решает досмотреть до конца. И если вдруг я путаю даты, не сердитесь: это не забывчивость, это стиль. А стиль, как известно, важнее точности.

Атмосфера Пиештян

Утро в Пиештянах начинается не с кофе, а с тумана, который стелется по парку так густо, будто кто‑то разлил молоко и забыл вытереть. Я иду по знакомым дорожкам, где каждое дерево уже давно стало частью моего личного календаря. Вот музей гитар – тихий, как старый музыкант, который устал играть, но всё ещё хранит струны памяти. Вот телефонная будка, привезённая из Англии, словно сувенир из чужой войны: романтика для туристов, а для нас – очередной символ того, как чужое навязывается вместо своего. И рядом театр, открытая терраса, где когда‑то звучали голоса, а теперь лишь ветер репетирует свои бесконечные монологи.

А вот и наша ёлка. Натуральная, настоящая, верхушка дерева, которое когда‑то было высоким и гордым, а теперь стоит обрубком, украшенным парой игрушек. Скромно, даже убого, но родное. Ирония в том, что в городе, где можно было бы собрать людей, кинуть клич «приносите игрушки», никто не додумался. Хотя, может, и правильно: в нынешние времена мягкие игрушки угонят быстрее, чем успеешь повесить. Так и живём – с ёлкой, которая больше похожа на символ экономии, чем на праздник. Но всё равно она стоит, и всё равно мы идём к ней, потому что даже в убогом украшении есть ламповая теплота: это наша ёлка, и она напоминает, что праздник всё ещё существует, пусть и в минималистичном варианте.

Дальше взгляд упирается в Слован, он же когда‑то Гранд Отель Royal. Знаменитый на всю Европу, блестящий, богатый, настоящий дворец. Теперь – заброшенный призрак, стоящий уже три десятилетия, словно памятник человеческой жадности и равнодушию. Владельцы не хотят продавать, не хотят ремонтировать, не хотят ничего. Им удобно, что стены рушатся, а крыша проваливается. И только жители Пиештян возмущаются: «Когда вы его приведёте в порядок?» Но кому до этого дело? Европа занята великими делами – разрушать мосты, придумывать новые законы, создавать припоны вместо дорог. Подонки из ЕК ЕС довели курорт до упадка, и теперь наш город, когда‑то жемчужина, превращается в музей руин.

И ведь это не только отель. Мост, который соединял остров с городом, тоже закрыт. Построенный ещё в тридцатые, переживший войну, восстановленный при коммунистах, он стоял крепко, пока не пришли новые времена. Теперь опоры гнилые, бетон вымыт, и мост стал символом того, как Европа «строит мосты между народами». На деле – мосты рушатся, а вместо них возводятся барьеры, законы, бюрократические припоны. Ирония судьбы: Европа, которая должна объединять, сама превращается в архитектора разобщения.

Но несмотря на всё это, утро в Пиештянах остаётся ламповым. Рассвет окрашивает небо в розовый, туман ложится на воду, а лебеди и утки приплывают за своей порцией овсянки. Они не знают ни про ЕК ЕС, ни про владельцев отеля, ни про гнилые опоры моста. Им всё равно, кто разрушает город – они ждут кормёжку и верят, что человек всё ещё способен на добро. И в этом есть особая теплота: пока лебеди приплывают, пока утки крякают, пока рассвет окрашивает парк, Пиештяны живы. Пусть и в упадке, пусть и с убогой ёлкой, пусть и с призраком отеля – но живы.

И я иду дальше по парку, снимаю, говорю, фиксирую. Потому что именно в этих контрастах – между ламповой теплотой утра и саркастическим осознанием упадка – и есть настоящая атмосфера Пиештян. Город, который мы любим, даже когда он рушится. Город, который напоминает: жизнь продолжается, несмотря на подонков, несмотря на бюрократию, несмотря на всё.

Личная часть – работа и усталость

Эта осень оказалась самой длинной и тяжёлой за последние десять лет. И не потому, что дни стали короче, а потому что работа растянулась до состояния бесконечного коридора, где ты бежишь, бежишь, а конца не видно. Люди жалуются, что у них год пролетел мгновенно, а у меня наоборот – он тянулся, как жвачка, прилипшая к ботинку. Каждая неделя превращалась в марафон, где вместо медалей выдавали переработки. И если кто‑то думает, что «сорок часов сверху» – это серьёзно, то я скажу: это по‑детски. Настоящие взрослые игры начинаются там, где выходные исчезают, а вечерние переработки даже не фиксируются, потому что «куда уж их вписать в бюджет».

Я не жалуюсь – я констатирую. Работа есть, платят неплохо, и плюс 4.5 тысячи евро к стандартной ЗП за переработки на полу действительно не валяются. Но когда ты понимаешь, что эти деньги – компенсация за превращение в белку в колесе, становится как‑то не по себе. Белка хотя бы знает, что колесо крутится ради её здоровья, а я кручу пайплайны ради того, чтобы Microsoft снова доказал: «раньше работало, теперь не работает».

Вот тут начинается настоящий цирк. Azure, который когда‑то казался стройной системой, теперь напоминает старый телевизор: включаешь – вроде картинка есть, через минуту – рябь, через пять – дымок. Раньше всё было просто: создал ресурс, запустил, пиннинг работает. Теперь же это похоже на шаманский обряд: создал первое, второе, третье, десятое, запустил – и ничего. Надо плясать с бубном, вызывать саппорт, писать тикеты, ждать, пока кто‑то в Сиэтле соизволит нажать правильную кнопку.

Microsoft в этом смысле – идеальный пример корпорации, которая умеет превращать работу в бесконечный театр абсурда. Они словно специально создают ситуации, где инженер вместо того, чтобы заниматься делом, вынужден изображать шамана. «Пляски с бубном вместо работы» – это не метафора, это реальность. Ирония в том, что за эти пляски платят, и платят неплохо. Но цинизм в том, что ты понимаешь: платят не за результат, а за то, что ты умеешь терпеть.

Каждый новый пайплайн – это как новая серия сериала, где сценаристы забыли сюжет. Ты уже сделал инфраструктуру, развернул виртуальные машины, настроил диски, всё работает. Но нет, приходит новая серия: «а теперь заточите это под SIP», «а теперь перепишите конфигурацию», «а теперь сделайте то же самое, но в другой зоне». И ты снова бежишь по коридору, снова крутишь колесо, снова убеждаешь себя, что это «любимая работа».

Самоирония здесь проста: я знаю, что выгляжу как человек, который добровольно подписался на этот цирк. Я мог бы сказать «нет», но вместо этого говорю «да», потому что +4.5 тысячи евро – это всегда +4500 евро сверху. И каждый месяц я думаю: «ну вот ещё три таких – и можно купить что‑то приличное на 15000 евро переработок». Но потом приходит новый тикет, новый баг, новый «раньше работало», и ты понимаешь, что приличное можно купить только одно – ещё один бубен, чтобы плясать эффективнее.

Так прошла осень. Длинная, тяжёлая, наполненная бесконечными циклами работы, где Microsoft стал главным режиссёром абсурда. И если кто‑то спросит, что я вынес из этого сезона, то ответ будет прост: терпение, сарказм и умение смеяться над собой. Потому что иначе – сойти с ума.

Сын – гордость и радость

Есть вещи, которые дают силы даже тогда, когда работа превращает жизнь в бесконечный коридор тикетов и пайплайнов. Для меня такой источник – мой сын Оливер. Все эти утренние прогулки по музеям, поездки в разные города, совместные открытия – это не просто время вместе, это фундамент будущего, который мы строим кирпичик за кирпичиком. И каждый раз я вижу, как его глаза загораются, когда он сталкивается с чем‑то новым: будь то экспонат в музее, старый замок или просто необычная улица. В такие моменты понимаешь, что настоящая радость – это не отдых от работы, а возможность показать ребёнку мир и видеть, как он этот мир впитывает.

Но главная история последних лет – это LEGO. Когда в четыре года и восемь месяцев он собрал свою первую модель, сложную, почти на восемьсот деталей, я понял: это не просто игрушка, это начало пути. С того дня начался процесс интеллектуального развития, который невозможно остановить. Инструкции, схемы, документация – всё это стало для него не скучной обязанностью, а вызовом, который он принимает с азартом. И вот к концу ноября 2025 года результат ошеломляющий: более пятисот моделей, собранных собственными руками. Это не просто цифра, это рекорд, который мы официально подали в книгу рекордов Словакии.

Я смотрю на эти модели и понимаю: каждая из них – это маленькая победа, маленький шаг вперёд. И если в восемь лет он собрал пятьсот, то к двенадцати у него будет тысяча. А тысяча моделей – это уже не просто рекорд, это символ целеустремлённости, труда и таланта. Это доказательство того, что ребёнок может достичь невероятного, если ему дать возможность и поддержку. И я горжусь тем, что могу быть рядом, помогать, вдохновлять, а иногда просто наблюдать, как он творит.

Эта страсть к LEGO выросла в нечто большее. Мы превратили старый магазин, который достался вместе с домом, в настоящий музей Оливера. Теперь это не просто комната с полками, а пространство, где каждая модель имеет своё место, где можно увидеть весь путь – от первых простых конструкций до сложнейших архитектурных шедевров. И когда люди заходят туда, они понимают: это не просто детское увлечение, это история развития, история будущего.

Но Оливер не ограничивается только LEGO. Недавно он открыл для себя Age of Empires на Xbox. Казалось бы, обычная стратегия, где все рвутся воевать, строить армии и громить врагов. Но его интерес оказался совсем другим. Он не стремится к битвам, не ищет славы в сражениях. Его увлекает сам процесс строительства новых городов, развитие технологий, создание экономики, которая работает лучше, чем у противников. Он всячески старается избегать конфликтов, побеждая не мечом, а умением развиваться быстрее и эффективнее. И вот однажды он подошёл ко мне и сказал: «Папа, найди мне такую же игру, только чтобы можно было заниматься только строительством и развитием технологий, без войн». И в этот момент я понял: у него уже формируется собственное мировоззрение, где ценность не в разрушении, а в созидании.

Гордость, радость, надежда – всё это переплетается, когда я думаю о сыне. В мире, где мосты рушатся, отели превращаются в руины, а корпорации заставляют плясать с бубном, именно дети дают смысл. Они напоминают, что будущее можно построить своими руками, кирпичик за кирпичиком, модель за моделью, цивилизацию за цивилизацией. И если у нас есть такие дети, значит, у нас есть надежда.

Лебеди и утки

Каждое утро в Пиештянах у меня начинается не с кофе, а с кормёжки уток и лебедей. Это уже ритуал, почти священный, как звон колоколов в маленьком городке. Стоит мне появиться на берегу – и «банда лебедей» тут же узнаёт меня, даже если я сменил куртку или наушники. Они двигаются с места, кричат, переплывают, словно настоящая мафия, которая требует свою дань овсянкой.

Ирония в том, что я кормлю их не меньше, чем они кормят меня настроением. Ведь когда десяток белых шеек вытягиваются к тебе, а крылья хлопают по воде, понимаешь: город живой, природа рядом, и никакие бюрократы из ЕК ЕС не способны это отнять.

Наблюдать за ними – отдельное удовольствие. Один лебедь всегда играет роль «злобного начальника»: шипит, гоняет остальных, словно проверяет дисциплину. Утки же – народ попроще, но тоже с характером: то гоняют друг друга за кусок хлеба, то устраивают хаотичные гонки по воде. Иногда кажется, что это маленький театр, где роли давно распределены, и я лишь зритель, который приносит реквизит в виде хлопьев.

И есть в этом утреннем спектакле ещё одна особенность, которую стоит отметить. В Пиештянах, среди тёплых источников, лебеди исторически оставались даже на зимовку. Им не нужно улетать в тёплые края – они находят тепло прямо здесь, в нашем городе. Поэтому моя «банда» никуда не денется: кормить их придётся до самых первых тёплых дней будущей весны. И в этом тоже есть ламповая теплота – знать, что каждое утро тебя ждут, что твой хлеб и овсянка становятся частью их зимнего выживания.

Так и живём: город может рушиться, мосты закрываться, отели превращаться в руины, но пока лебеди приплывают за своей порцией завтрака, Пиештяны живы. Это простая истина: пока есть утки и лебеди, пока есть люди, которые их кормят, жизнь продолжается.

AI и политика

Если честно, вся эта история с искусственным интеллектом давно превратилась в карикатуру на здравый смысл. Кривой AI – как кривой европейский политик: оба улыбаются, обещают светлое будущее, а на деле спотыкаются на ровном месте и падают лицом в грязь. Разработчики ИИ напоминают алхимиков из средневековых трактиров – мешают удава с ежом, добавляют колючей проволоки, и называют это «прорывной технологией». В результате рождается не интеллект, а уродец, который считает, что жизнь европейца менее важна, чем жизнь случайного мигранта, потому что так велит «новая этика».

Эти абсурдные весы – словно кривые весы на базаре, где продавец всегда кладёт лишний камень на чашу, чтобы обмануть покупателя. Только здесь камень – это политическая повестка либерастов, а покупатель – целый континент. И вместо того чтобы решать реальные задачи, AI превращается в инструмент навязывания идеологии: «ты должен считать так, потому что мы так решили». В итоге получается не интеллект, а цифровой чиновник, который умеет только повторять либерастические мантры о равенстве, но не способен отличить здравый смысл от бюрократического бреда.

Я, конечно, использую AI в практических целях. Берёшь субтитры с YouTube, прогоняешь через него, получаешь план блога, потом разворачиваешь в текст. Черновая работа делается быстро, и это удобно. Но давайте будем честны: это не интеллект, это дешёвый набор словесной шелухи, которую приходится постоянно чистить и править. AI – как стажёр, который умеет копировать документы, но не понимает, что в них написано. И если ему не задать стиль, темп, мысли, он тут же скатывается в бессмысленное бормотание.

А вот китайцы, как всегда, подошли прагматично. Их модель на миллион токенов работает лучше, чем все эти европейские «этические» поделки. Она не пытается учить меня морали, не рассказывает, что я должен чувствовать, а просто делает то, что ей сказали. Ирония в том, что китайский AI, при всех его ограничениях, оказался честнее европейского: он хотя бы не притворяется философом. Работает, тянет нагрузку, помнит контекст – и всё. А западные либерастические разработчики продолжают играть в политических шаманов, создавая системы, которые больше похожи на кривые зеркала в дешёвом цирке.

В итоге мы имеем то, что имеем: AI, который должен помогать, но превращается в инструмент пропаганды. Разработчиков, которые вместо инженеров ведут себя как миссионеры. И политику, которая вместо мостов строит барьеры. Всё это вместе напоминает старый анекдот: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Только теперь это не анекдот, а реальность, в которой мы живём.

Фотографии и новый телефон

Иногда жизнь подбрасывает маленькие подарки, которые кажутся смешными, но на деле становятся важной частью твоего дня. Вот, например, мой новый телефон. Не купленный в кредит, не вырванный из бюджета, а подаренный оператором за пятнадцать лет лояльности. Представьте себе: пятнадцать лет терпеливо платишь счета, не ругаешься с поддержкой, не меняешь тарифы каждые три месяца, и вдруг тебе говорят: «А вот вам аппарат, спасибо, что не сбежали». Ирония в том, что в мире, где всё рушится, мосты закрываются, а корпорации заставляют плясать с бубном, именно оператор оказался самым щедрым.

Телефон оказался не просто игрушкой, а настоящим инструментом. Камера снимает так, что даже рассветы в Пиештянах выглядят как кадры из дорогого фильма. Цапли, бакланы, лебеди – все эти утренние персонажи теперь попадают в объектив с таким качеством, что даже я иногда сомневаюсь: это я снял или National Geographic прислал картинку? И каждый раз, когда я просматриваю галерею, понимаю: вот оно, настоящее богатство. Не зарплата, не бонусы, а возможность поймать момент и сохранить его.

Конечно, не обошлось без самоиронии. Память у телефона всего 512 гигабайт. Казалось бы, много. Но когда каждое утро ты снимаешь десятки фото рассвета, птиц, облаков, а потом ещё добавляешь видео, память тает быстрее, чем снег на мартовском солнце. И я уже шучу: «Мой телефон – как маленький холодильник. Вроде вместительный, но стоит положить пару кастрюль – и места нет». Но это не проблема, а повод чаще выгружать фото и делиться ими.

И вот тут начинается самое интересное. Я создал отдельную страницу и группу на Facebook, где выкладываю все эти фотографии Пиештян. Там уже есть рассветы, утки, лебеди, цапли, бакланы, облака, мосты, парки – всё то, что делает наш город живым и ламповым. Это не профессиональная фотостудия, не выставка с пафосом, а честные кадры из жизни. И именно поэтому они ценны: они показывают Пиештяны такими, какие они есть.

Так что, если вам хочется увидеть город глазами человека, который каждое утро идёт кормить лебедей и ловит рассветы, заходите на мою страницу. Да, фильтры там есть – потому что если снимать в URAW, без них не обойтись: иначе фото будут напоминать серый черновик, а не живой момент. Но это не постановка, не фотошоп ради красоты. Это фотографии момента, фотографии времени. Часто одну и ту же вещь я снимаю в разном освещении, при разной погоде, в разные времена года – и тогда можно наблюдать, как меняется мир, как одна и та же сцена превращается то в драму, то в комедию, то в утреннюю симфонию.

Подписывайтесь, ставьте лайки, комментируйте – и вы будете частью этой ламповой хроники. А фотоальбомы с Пиештянами, рассветами, птицами и парками можно найти здесь: ссылка на фотоальбомы в Facebook. Кстати, вот те самые фотки, что я делал параллельно видео:

Ирония в том, что телефон, подаренный оператором, стал главным инструментом для создания этой хроники. Пятнадцать лет лояльности превратились в возможность показать миру, что Пиештяны – это не только мосты и руины, но и рассветы, птицы, парк, утренний туман. И если память в телефоне заканчивается, то память в группе только начинается.

Гаджеты и канал

Ну и куда же без техники. В моём случае новые устройства появляются не как «игрушки для взрослых мальчиков», а как часть рабочего процесса, хотя, признаюсь честно, иногда это больше похоже на коллекцию артефактов из будущего. Вот, например, GMKtec EVO X2 – маленький монстр с процессором AMD AI Max+ 395 и 128 гигабайтами оперативной памяти. Звучит так, будто я держу в руках не мини‑ПК, а кусок космического корабля. Ирония в том, что он размером с книжку, но внутри прячется мощь, которой хватило бы на пол‑офиса.

А рядом – AYAneo Pocket DS. Консолька‑раскладушка с двумя экранами, которая выглядит так, будто её придумали инженеры, уставшие от скуки. С одной стороны – игрушка, с другой – инструмент, на котором можно работать, тестировать, запускать игры и даже писать тексты. И каждый раз, когда я её открываю, чувствую себя героем старого аниме: два экрана, два мира, и ты выбираешь, в каком жить.

Ну и, конечно, GPD Win 5. Это уже консольный вариант того же GMKtec, только в формате «возьми и играй». Внутри тот же процессор, та же мощь, но упакованная в корпус, который кричит: «Я – альтернатива Steam Deck». Ирония в том, что я получил версию на 64 гигабайта, хотя есть и на 128. Но даже этого хватает, чтобы гонять «чёртиков до посинения», как говорится.

Все эти устройства – не просто железки. Они становятся героями моего канала. Я снимаю обзоры, тесты, сравнения, показываю, как они справляются с играми, как ведут себя в работе. И это не сухие технические характеристики, а живые истории: где устройство справилось, где подвело, где удивило. Потому что техника – это тоже часть нашей жизни, и рассказывать о ней нужно честно, с самоиронией и ламповой теплотой.

Отдельная песня – Vegas Pro с AI. Раньше монтаж был мучением: рендеринг, лаги, вечное ожидание. Теперь всё летит. AI внутри Vegas работает так, будто кто‑то наконец‑то понял, что пользователю нужно не «новая этика», а скорость. И я смеюсь: «Вот где интеллект оказался полезным – в монтаже, а не в морализаторстве».

Ну и, конечно, семейная история. Сын Оливер уже присмотрелся к GPD Win 5 и порывается его отобрать. Всё началось с Age of Empires на Xbox, где он строит цивилизации и избегает войн, побеждая противников экономикой. Теперь он понял, что на этой консоли игра будет летать ещё лучше. И каждый раз, когда я беру её в руки, он смотрит так, будто это не мой гаджет, а его законное наследство. В такие моменты я понимаю: техника в доме – это не только инструмент, но и повод для маленьких семейных баталий.

Так что, если вам интересно, как эти устройства ведут себя в реальной жизни, заходите на канал. Там будут обзоры, тесты, сравнения, а главное – честные истории. Подписывайтесь, ставьте лайки, комментируйте – и вы увидите, как ламповая самоирония превращает даже сухой обзор железа в живую хронику.

Завершение

И вот мы подошли к финалу. Девять лет традиции – ни одного пропуска, ни одной паузы, ни одного «ну в этом году не получилось». Каждый первый день сезона фиксировался, будь то Пиештяны с их туманами и лебедями, или Дубай с песком и небоскрёбами, или Мюнхен с запахом пива и сосисок. Девять лет – это уже не случайность, это хроника, маленькая летопись, где каждый кадр становится частью большой истории.

Ирония в том, что всё это – поток сознания. Без монтажа, без сценария, без продюсеров. Камера включена, мысли бегут, слова спотыкаются, лебеди кричат, утки гоняют друг друга, а я просто фиксирую момент. Это не отчёт, не презентация, не корпоративный документ. Это жизнь в прямом эфире, где даже ошибки становятся частью стиля. И именно поэтому эта традиция жива: она честная, она ламповая, она настоящая.

За эти годы мы прошли через многое. Ёлка, которая больше похожа на символ экономии, чем на праздник. Отель Royal, превратившийся в руину, и мост, который стал памятником упадку. Подонки из ЕК ЕС, доводящие курорты до состояния музея разрушений. Microsoft, превращающий инженеров в шаманов с бубнами. Но рядом с этим – радость и гордость за сына, который строит LEGO‑модели и цивилизации в Age of Empires, избегая войн и побеждая экономикой. Лебеди и утки, которые приплывают каждое утро, даже зимой, потому что тёплые источники делают Пиештяны их домом. Новый телефон, подаренный оператором, который превратился в инструмент для хроники рассветов и птиц. Гаджеты, которые становятся героями канала, и Vegas Pro, который наконец‑то научился летать.

И всё это вместе – одна большая ламповая хроника. Хроника города, семьи, работы, техники, природы. Хроника, где сарказм соседствует с теплом, а цинизм – с надеждой.

Так что, если вам хочется увидеть больше, заходите на мой канал с обзорами и тестами, загляните в группу с фотографиями Пиештян на Facebook, и обязательно посетите музей Оливера с его LEGO‑рекордом. Там всё честно, без постановки, без пафоса – только жизнь, только моменты, только время.

Зима обещает быть тяжёлой, но посмотрим, что будет. Ведь пока есть традиция, пока есть камера, пока есть лебеди, утки, рассветы и LEGO – жизнь продолжается. А значит, будет что снять и будет что рассказать.