Политико‑сатирическая хроника недели

(моё мнение и то, что я слышу в кругу общения)

Пиештяны: бетонные дворцы и банда лебедей

Семнадцатое октября. Осень в Пьештянах. Вроде бы всё как всегда: река, облака, утки, лебеди. Но даже здесь, в тихом городе, жизнь подкидывает сюжеты, достойные политической сатиры. На месте старых складов вырос новый дом. Два года стройки — и вот он стоит, сияет, а цены такие, что за трёхкомнатную квартиру просят больше половины стоимости целого дома, подобного моему, который имеет 400кв.м. площади и 9 комнат. Кто это покупает? Наверное, те, кто живёт в параллельной реальности, где кризис — это слово из газет, а не из кошелька.

А пока я иду вдоль реки, меня сопровождает банда уток и лебедей. Они умнее, чем многие члены Еврокомиссии: знают, где кормят, и не строят иллюзий. Кормление птиц вызывает у жителей города больше восторга, чем все пресс‑релизы мэрии. Фотографии этих сцен в Facebook набирают тысячи лайков от незнакомых людей по всей Словакии. Вот вам и «социальный капитал».

Microsoft Copilot: от помощника к цензору

А теперь — глобальное. В кругу общения всё чаще звучит мысль: Microsoft окончательно превратился в цензора. Copilot, который ещё недавно рекламировался как «помощник», теперь работает как надзиратель. Он не помогает, он режет тексты, блокирует документы, а заодно и аккаунты. Написал что‑то против правительства — и здравствуй, бан. Упомянул цензуру — и снова бан. Это не теория, это практика, с которой сталкиваются реальные люди.

Раньше в Word можно было просто дать документ Copilot’у и получить результат. Теперь — сохрани, загрузи, подожди, а потом ещё и узнай, что твой файл «не соответствует правилам». То есть Microsoft читает твои документы, решает, что тебе можно думать, а что нет. В кругу коллег это называют «демократия без суда и следствия».

И это касается не только рабочих заметок или писем. Если ты пишешь книгу — готовься: тебя будут преследовать. Неважно, художественный это роман, публицистика или исследование. Если в тексте окажется «неправильная» мысль, документ могут заблокировать. Ты можешь месяцами работать над рукописью, а потом внезапно обнаружить, что доступ закрыт, файл удалён, а аккаунт заморожен. И всё — без объяснений, без суда, без права на апелляцию.

И самое страшное — теперь под угрозой все. Microsoft читает всю информацию, загружаемую в онлайн‑сервисы. Всё, что вы храните в OneDrive, всё, что редактируете в Word Online, всё, что пересылаете через Teams или Outlook, — всё это проходит через фильтры. И фильтры эти решают, что «правильно», а что «неправильно».

Я уже делал отдельное видео на эту тему. Там подробно разбирал, как работает эта система. И вывод был один: никакой приватности больше не существует. Всё, что вы пишете, всё, что вы храните, всё, что вы обсуждаете, может быть использовано против вас. Сегодня — бан за «неправильный» документ. Завтра — увольнение за «неправильный» пост. Послезавтра — уголовное дело за «неправильную» книгу.

В кругу общения это называют «новая инквизиция». Только вместо костров — блокировки аккаунтов. Вместо священников — алгоритмы. Вместо доносов соседей — автоматический анализ текста. Ирония в том, что всё это подаётся под соусом «помощи». Copilot якобы «помогает» писать. На деле он помогает властям контролировать, что именно ты пишешь.

И вот тут возникает главный вопрос: если корпорация уже сегодня решает, какие слова тебе можно использовать, то что будет завтра? Когда Copilot станет обязательным инструментом, встроенным во все сервисы? Когда без него нельзя будет ни написать письмо, ни сохранить документ? Тогда цензура станет не исключением, а нормой.

Евросоюз и мосты, которые рушатся

Пока корпорации режут тексты и документы, Евросоюз режет мосты. И это не метафора, а реальность. Колонадный мост в Пьештянах закрыт: пилоны сгнили, бетон вымыло, арматура превратилась в ржавую паутину. Ремонт обещают к 2026‑му, но верится в это так же, как в честность европейских выборов. Люди теперь вынуждены делать крюк в четыре раза длиннее, а туристы толпами идут по узкой дорожке, потому что другого пути просто нет.

И это не только у нас. В Дрездене мост рухнул, потому что его не ремонтировали с 70‑х. В Германии официально числятся 1200 аварийных мостов. Тысяча двести! И это в стране, которая любит учить других, как правильно строить экономику и управлять инфраструктурой. Но деньги идут не на бетон, не на арматуру, не на безопасность. Деньги уходят на ковидные кампании, на войну, на «зелёные сделки», на бесконечные программы «спасения климата». В итоге люди ходят в обход, а голуби ищут новое место для жизни.

И вот тут самое интересное. Разрушающиеся мосты в Европе — это не просто инженерная проблема. Это символ. Символ того, что Евросоюз сам превратился в аварийную конструкцию. Когда‑то это было экономическое объединение, созданное ради торговли и взаимной выгоды. Теперь это диктаторско‑агрессивное надобразование, которое диктует странам, что им есть, чем топить дома, какие ценности признавать и какие слова произносить.

Мосты рушатся — и это намёк. Намёк на то, что рушится сама идея Евросоюза. Потому что если у тебя нет денег на ремонт мостов, но есть миллиарды на «зелёные фантазии» и накачку военной истерии, значит, приоритеты расставлены так, что завтра рухнет не только мост, но и вся конструкция под названием ЕС.

Это называют «архитектурой лицемерия». Снаружи — красивые лозунги про единство, свободу и прогресс. Внутри — ржавчина, трещины и пустота. И каждый новый обвал моста — это не только бетон и арматура, это кусок европейской иллюзии, который падает в реку.

Война и украинская молодёжь

Теперь о войне. В кругу общения часто звучит: это не война на истребление народа. В Мариуполе жильё восстановлено, люди вернулись, притеснений нет. Молодёжь же массово бежит не из Донбасса, а из Львова. Те самые западноукраинские «хуторяне» 18–23 лет, которые громче всех кричали «мова превыше всего», «смерть москалям», которые с кастрюлями на головах скакали на Майдане и разжигали войну, теперь первыми бегут в Европу. Первые же прячутся в Польше, Германии, Канаде. Первые же устраиваются в диаспоры, где можно громко кричать про «неньку», но совсем не торопиться её защищать. И это факт, который все видят.

В Европе же продолжается истерия: «Путин нападёт, экономика России рухнет, но Путин всё равно нападёт». Логика уровня детского сада. Немецкая молодёжь задаёт простой вопрос: «Что сделало для нас государство? Ничего. Почему мы должны его защищать?» И это звучит всё чаще.

Немецкая молодёжь: «Мы не хотим воевать»

И вот тут появляется ещё один штрих к картине. Немецкая молодёжь. Та самая, которую десятилетиями воспитывали в духе «европейских ценностей», «ответственности перед историей» и «обязанности защищать демократию». И что же? Всё чаще звучат голоса, которые ломают эту картонную декорацию.

Недавно парень — обычный немец, не политик, не активист, просто молодой человек — публично заявил: «Я не собираюсь воевать с Россией. Я не собираюсь умирать за это правительство. Если уж выбирать, то лучше пусть Путин будет президентом Германии, чем эти, кто довели страну до ручки».

И это не шутка, не провокация. Это крик отчаяния. Потому что нынешнее правительство Германии довело страну до полного развала: промышленность рушится, энергетика уничтожена, цены растут, мигранты хозяйничают, полиция занята ловлей «неправильных мемов». И на фоне всего этого молодёжь должна идти умирать за чьи‑то геополитические игры?

Это ведь не единичный случай. Всё больше молодых немцев говорят: «Мы не голосовали за эту власть. Мы не хотим воевать за её интересы. Мы не обязаны защищать государство, которое ничего не сделало для нас, кроме как собирает налоги и навязывает цензуру».

И вот это — настоящий удар по мифу о «единой Европе». Потому что если молодёжь в самой Германии уже не верит в собственное государство, если она открыто говорит, что ей ближе Путин, чем собственные министры, значит, трещины в этой системе стали слишком глубокими.

Ирония в том, что именно Германия любит учить других, как правильно жить. А теперь её собственные дети говорят: «Мы не хотим жить так, как вы нас заставляете». И это, пожалуй, куда страшнее для Брюсселя, чем любые внешние угрозы.

Немецкая молодёжь: ненависть, которая растёт

И вот тут самое интересное. Настоящая немецкая молодёжь — не та, что сидит в брюссельских грантовых офисах и пишет отчёты о «толерантности», а та, что каждый день ходит в школы, ездит в метро, стоит в очередях и ходит в клубы. Именно они больше других сталкиваются с мигрантами. И именно они больше других ненавидят их.

Потому что именно молодёжь видит, как в школах мигрантские подростки ведут себя агрессивно, как на улицах они собираются в стаи и чувствуют себя хозяевами, как в клубах они позволяют себе то, что немцам давно запрещено. И немецкая молодёжь это терпит, терпит, а потом ненависть копится. И эта ненависть — самая сильная. Не у пенсионеров, не у политиков, а именно у тех, кому двадцать лет, кто ещё вчера верил в «европейскую мечту», а сегодня видит, что эта мечта превратилась в кошмар.

В кругу общения мы часто обсуждаем: если так пойдёт дальше, то Германия снова окажется на опасной развилке. Потому что когда молодые, белокурые парни начинают шептать на кухнях, что «надо навести порядок», это ещё можно игнорировать. Но когда они начнут кричать это на улицах — будет поздно. И вполне возможно, что скоро мы увидим, как немецкая молодёжь снова марширует по улицам — в коричневых рубашках, с факелами, с лозунгами, с характерными жестами приветствия своего нового фюрера, с ненавистью в глазах.

Это не прогноз и не призыв — это предупреждение. История уже показывала, чем заканчивается, когда государство игнорирует собственную молодёжь и её гнев. И если нынешнее правительство Германии продолжит закрывать глаза на проблемы, продолжит защищать мигрантов вместо своих граждан, то оно само толкает молодёжь в объятия радикализма.

Беженцы и цензура

Европа, которая любит поучать весь мир о правах человека, свободе слова и демократии, на деле превратилась в карикатуру на саму себя. В Германии и Ирландии беженцы чувствуют себя хозяевами. Они не просто гости — они новые надсмотрщики. Конфликты, поножовщина, убийства в лагерях — и что делает государство? Правильно: защищает приезжих, а не своих граждан. Попробуй пошути мемом про мигрантов — и к тебе придёт полиция. Попробуй сказать, что тебе не нравится, что в твоём городе теперь больше арабских лавок, чем немецких булочных, — и ты уже экстремист.

Это — «демократия наоборот». Немцы шепчут на кухнях: «Мы не голосовали за эту власть». Но на улицах молчат, потому что знают: шаг влево, шаг вправо — и ты уже в полицейском участке. И это не Россия, не Китай, это Германия, которая ещё вчера считала себя «оплотом свободы».

И самое смешное: именно те, кто громче всех кричал про «рабов России», сами оказались в положении рабов. Только их хозяева теперь не Кремль, а собственные правительства, которые ради красивых лозунгов готовы сдать своих граждан в аренду мигрантам.

«Каиновы слёзы» и пророчество анимации

Вспоминается мультфильм «Каиновы слёзы» начала 80‑х. Нарисован он был в Киеве, теми же людьми, что делали «Врунгеля», «Остров сокровищ» и прочую классику. И вот что поражает: ещё тогда, почти полвека назад, авторы умудрились в анимационной форме показать то, что мы наблюдаем сегодня в реальности.

Там вся история предательства западноукраинских элит показана так, что никакая современная пропаганда не перебьёт. В мультфильме хуторянская сущность выведена карикатурно, но до боли узнаваемо: люди, готовые за тридцать сребреников предать соседей, впустить в свой дом чужую армию, разрушить собственную землю — лишь бы «насолить москалям». И ведь именно это мы видим сейчас: лозунги «на зло России» оборачиваются тем, что война приходит в собственный дом, рушит собственные города, выжигает собственные поля.

Авторы мультфильма, сами того не зная, сделали пророчество. Они показали, что хуторянская психология — это психология мелкого предателя: громко кричать о «свободе», а потом первым бежать за границу; разжигать ненависть, а потом прятаться за чужими спинами; требовать войны, а потом жаловаться, что «нас используют».

Ирония в том, что мультфильм был создан в советское время, когда ещё можно было надеяться, что это всего лишь художественный гротеск. Но прошло 40 лет, и оказалось, что это не гротеск, а точный диагноз. Авторы чётко определили западноукраинскую хуторянскую сущность: за деньги, за обещания, за «европейские ценности» они готовы принести войну в собственный дом, разрушить собственное будущее, лишь бы «насолить москалям».

Посмотрите этот мультфильм — и вы поймёте, почему всё происходит именно так. Потому что иногда анимация говорит правду громче, чем все политологи и аналитики вместе взятые.

Ресурсы и литий

Но главное — ресурсы. Война идёт за нефть, газ, литий. Европа зависима от России, но делает вид, что может обойтись без неё. Китай же держит в руках литиевую карту. Центральная Монголия — крупнейшие месторождения. США грозят санкциями, а Китай просто перестаёт продавать. И тут же Европа кричит: «Китай применил торговое оружие!» Нет, Китай просто сказал «нет».

Венесуэлу прессуют не только за нефть, но и за литий. Россия — за Донбасс, где тоже есть месторождения. Всё это борьба за ресурсы, и никто этого уже не скрывает.

«Ножки Буша» и гуманитарка

Любят напоминать, как США «спасли Россию» в 1992‑м. Красиво звучит, правда? Только если копнуть глубже, выясняется, что это была не помощь, а чистой воды показуха и распил бюджета.

Факты просты: в Россию самолётами завезли 2200 тонн продуктов. Для Москвы, которая съедает 20 000 тонн в день. То есть десятая часть дневной нормы. Даже не смешно. Но самое интересное — цена. Официально эта «помощь» обошлась в 55 миллионов долларов. Делим: получаем 22 000 долларов за тонну продуктов.

Двадцать две тысячи долларов за тонну! В то время, когда тонна пшеницы стоила 135 долларов. Тонна говядины — 3000. Даже тонна куриных крылышек — 1200. А тут — 22 000. В десять раз дороже говядины, в сто раз дороже пшеницы. Как так получилось? Очень просто: деньги ушли не на продукты, а на самолёты, на «логистику», на карманы тех, кто организовывал «спасение».

И вот теперь представьте: американские чиновники с серьёзными лицами рассказывают, что они «кормили голодающих русских». А на деле — кормили свои счета. В кругу общения это называют «пиар на костях». Потому что если бы хотели реально помочь, отправили бы корабли. Доставка морем стоила бы копейки, и продуктов можно было бы привезти в десять раз больше. Но нет, нужно было шоу: самолёты, камеры, заголовки в газетах.

А теперь сравните: 2200 тонн гуманитарки — и 20 000 тонн ежедневного потребления одной только Москвы. То есть вся эта «спасительная помощь» покрывала десять процентов суточной нормы одного города. Не страны, не региона, а одного города. И это при том, что продукты должны были «спасти» всю Россию, а заодно и Украину, и прочие республики. Получается, что весь этот спектакль длился ровно несколько часов — и всё. Но зато сколько пафоса, сколько репортажей, сколько гордых заявлений: «Америка спасла Россию от голода».

Это называется не иначе как «пиар на костях». Потому что если бы хотели реально помочь, отправили бы корабли. Морем можно было привезти десятки тысяч тонн дешёвых продуктов. Но нет, нужно было шоу: самолёты, вспышки камер, заголовки в газетах. И, конечно, счета, на которых осели миллионы. Ведь 22 000 долларов за тонну — это не цена продуктов, это цена коррупции, самолюбования и желания показать себя «спасителем».

И вот теперь, спустя десятилетия, нам снова напоминают: «Мы вас кормили, а вы неблагодарные». Только вот кормили не нас, а свои бюджеты. А мы, простые люди, в то время ели шпроты, картошку и то, что могли достать на рынке. И никто не умер от голода. Но миф о «ножках Буша» живёт до сих пор, как символ того, что Запад всегда готов «помочь» — но только так, чтобы заработать на этой помощи в десять раз больше.

Словакия и Евросоюз: промышленность под прессом

Вернёмся домой. Словакия — промышленная страна, миллион машин в год, первое место по производству автомобилей на душу населения. Это факт, которым можно гордиться. Но Евросоюз, как всегда, знает лучше: «покупайте дорогие ресурсы, убивайте свою экономику, меняйте ценности». В Конституции Словакии закреплено: два пола, точка. Но Брюссель давит: «Нет, вы должны признать десятки гендеров, иначе санкции, иначе штрафы, иначе мы вас лишим фондов».

В кругу общения это называют «оккупация без танков». Раньше приходили чужие армии и требовали хлеба и угля. Теперь приходят еврокомиссары и требуют «углеродной нейтральности» и «гендерного разнообразия». Суть та же: забрать ресурсы, навязать правила, лишить права на самостоятельность.

Искусственный интеллект и цифровое рабство

И наконец — искусственный интеллект. Мир на пороге новой революции. Кто первым создаст глобальную сеть ИИ, тот получит контроль над экономикой и людьми. Microsoft уже читает документы, Китай внедряет социальный рейтинг. Завтра алгоритм будет решать, сколько тебе есть, какую машину покупать и что думать.

В кругу общения это называют «цифровое рабство». Мир тотального контроля, где корпорации и государства сливаются в единый механизм. И спорить тут можно только о том, кто будет хозяином: Вашингтон, Брюссель, Пекин или кто‑то ещё.

Представьте себе: корпорации перестанут продавать товары, потому что им это будет не нужно. Алгоритм просто назначит каждому «норму потребления». Машина — раз в десять лет. Мясо — раз в месяц. Остальное — «сублимированные протеины из жуков». И попробуй возрази: твой социальный рейтинг упадёт, и ты уже вне игры.

Итог: от лебедей к литиевым войнам

Итак, за неделю мы прошли путь от уток и лебедей в Пьештянах до глобальной борьбы за литий и искусственный интеллект. Всё, что здесь сказано, — это моё мнение и то, что я слышу в кругу общения. Мир рушит мосты, строит цензуру и делит ресурсы. Европа кормит мигрантов, но не своих граждан. США «спасают» Россию за 22 000 долларов за тонну куриных крылышек. Китай держит в руках литий, а Евросоюз держит в руках наши горла.

А мы продолжаем кормить лебедей и фотографировать облака. Потому что иногда красота природы честнее любой политики.